daejeon.ru

До проникновения европейцев религиозная жизнь государств Дальнего Востока - Китая, Японии, Вьетнама и Корее определялась взаимодействием трех религий, которые мирно сосуществовали не только в обществе, но и в сознании верующих. Первой из этих религий было конфуцианство, которое играло роль государственного культа и во многом определяло действия человека в сфере общественных и семейных отношений, политики и права, а также регулировало ритуалы, связанные с культом предков. Вторым компонентом дальневосточной религиозной триады был буддизм, обладавший развитой абстрактной философией и апеллировавший к человеку как к индивидууму, размышляющему о своем месте в мироздании. В роли третьего компонента в разных странах выступали разные доктрины: в Китае -- даосизм, в Японии --синтоизм, в Корее -- шаманизм. При всех различиях этих религий, для третьего элемента везде была характерна тесная связь с народными верованиями и бытовой магией, со всяческой чертовщинкой и волшебством. Подавляющее большинство жителей стран Дальнего Востока преспокойно исповедовало все эти три религии одновременно, не видя никакого противоречия между ними. Один и тот же человек совершал конфуцианские обряды поклонения душам предков, молился в буддийских монастырях и обращался за помощью к чарам даосов или шаманок.

Подобная ситуация всегда приводила в изумление европейцев, привыкших к совсем другим принципам организации религиозной жизни. Европейцам было невозможно представить, каким образом один и тот же человек может исповедовать три религии сразу. Для корейца и китайца ничего странного в этом не было, ведь у каждой религии была своя, четко очерченная, экологическая ниша . Когда человек думал о долге перед страной или семьей, когда его беспокоили этические проблемы, он шел к конфуцианцам. Буддизм давал ответы на вопросы о смысле жизни и вообще специализировался на всяческих высоких и очень высоких материях. Шаманы и шаманки занимались вещами простыми и полезными: колдовством, изгнанием злых духов и приворотными зельями (недаром, как и у колдуний большинство народов, аудиторию корейских шаманов составляли в основном женщины).

Все три основные религиозные системы старой Кореи --конфуцианство, буддизм и шаманизм -- дожили до наших дней, хотя и претерпели определенные изменения, и во многом уступили стремительному натиску христианства.

Буддизм, пожалуй, оказался подвержен переменам в наименьшей степени. Проникновение буддизма в Корею началось еще в конце IV века. Традиционно отсчет истории буддизма начинается с появления буддистских проповедников в северокорейском княжестве Когурё. Произошло это, как принято считать, в 372 г.н.э., хотя у некоторых ученых эта дата вызывает сомнения, и они полагают, что всерьез распространение буддизма началось примерно столетием позже. С самого начала в Корею проникал буддизм более позднего и, в целом, менее строгого направления, так называемой школы Махаяны ( большая колесница спасения ). Классический буддизм (школа Хинаяны) был известен в Корее первого тысячелетия, но впоследствии исчез. Передача буддизма происходила через Китай. Именно оттуда пришло в Корею большинство первых миссионеров, именно туда ездили за мудростью прославленных наставников и книгами монахи. Некоторые корейские буддисты, правда, в своих странствиях по священным местам добирались даже до Индии, но таких странников было немного, и в целом буддизм попал в Корею в китайском варианте, и его священным языком здесь является не санскрит и пали, а древнекитайский.

На протяжении правления династий Объединенная Силла и Корё (правили с VI в. по XIV в.) буддизм был государственной религией Кореи. В течение это тысячелетия была создана замечательная буддийская культура: тысячи храмов, статуй, икон, огромный массив философской и богословской литературы. Замечательным памятником этого буддийского золотого века является пещерный храм Соккурам под Кёнджу. В течение первого тысячелетия корейские проповедники в больших количествах отправлялись в Японию, и именно они стали основателями японского буддизма. Однако с течением времени популярность буддизма стала снижаться. Во многом это объяснялось мирскими ухватками иерархов, которые не только активно вмешивались в политику и окружили себя всей мыслимой роскошью, но и превратили буддийские монастыри в крупных землевладельцев.

Это вызывало недовольство как у дворянства, так и у народа, тем более, что распространившаяся в XII-XIII веках новая разновидность конфуцианства, так называемое неоконфуцианство , относилась к буддизму куда критичнее, чем конфуцианство классическое. Пришедшая к власти в 1392 г. ультраконфуцианская династия Ли стала проводить политику ограничения влияния буддизма. Буддийские монахи были включены в состав низшего сословия чхонмин , к которому также относились крепостные и проститутки, а храмовое землевладение, которое вызывало особо большое недовольство в конце периода правления династии Коре, было ограничено. Однако династия Ли никогда формально не запрещала буддизм и даже не преследовала его по-настоящему. Из буддистов не делали мучеников, но проводившаяся в течение пяти веков правления династии политика постепенного вытеснения буддизма из общественной жизни оказалась достаточно успешной, и к началу нашего столетия буддизм находился в состоянии глубокого упадка. При всей условности такого сравнения, можно сказать, что отношение корейских властей к буддизму в XIV-XIX веках напоминало отношение советских властей к православной церкви: она напрямую не запрещалась, и власти в определенных ситуациях были даже готовы сотрудничать с ней, но в целом слишком тесные связи с церковью не поощрялись, а ее права и влияние -- всячески ограничивались.

В 1910 г. Корея стала колонией Японии -- страны, где позиции буддизма в те времена были куда сильнее. Колониальные власти пытались насадить в Корее японские варианты буддизма, но они не очень прижились в стране. Заметная часть буддийских иерархов сотрудничала с колонизаторами, и во время войны буддийские монастыри даже жертвовали немалые суммы на строительство истребителей и танков для японской армии. Это и понятно: поскольку японские колониальные власти стремились представить себя защитниками буддизма, то и буддистское духовенство относилось к колониальному режиму достаточно благосклонно. Вдобавок, японский буддизм к началу нашего века сумел разработать новые богословские концепции, которые куда лучше традиционных сочетались с требованиями современного общества и с достижениями современных наук. Понятно, что эта новая теология привлекла внимание корейских буддийских богословов, перед которыми тогда стояли такие же задачи.

Однако это сотрудничество и прямая поддержка колониальных властей не очень помогли корейскому буддизму вернуть утраченные позиции, а, наоборот, серьезно повредили ему. То, что буддизм в массовом сознании оказался связан с японской колониальной администрацией, в итоге нанесло ему немалый вред. Как это ни странно, но с тридцатых годов роль национальной религии в Корее во все большей степени стало играть христианство, в первую очередь -- протестантизм американского образца. Хотя большинство населения вплоть до войны и исполняло буддийские религиозные обряды, мало кто воспринимал их всерьез. Именно за счет бывших буддистов, охотно принимавших христианство, и происходило в тот период быстрое расширение рядов протестантов и католиков.

1950-е гг. стали для буддизма, как и для других корейских религий, эпохой расколов и внутренних раздоров. Причины распрей среди буддистов была политика и попытки ответить на извечный вопрос кто виноват? Друг против друга выступали те фракции, которые в прошлом сотрудничали с колониальной администрацией и поддерживали насаждавшимся японцами варианты буддизма, и те, кто в колониальный период стремился сохранять корейскую религиозную традицию, а теперь, после восстановления независимости, рвался расправиться с коллаборационистами . Главным пунктом противоречий стал вопрос о том, могут ли представители буддийского духовенства иметь жен. Японская буддийская традиция обычно разрешала это, в то время как корейская, напротив, запрещала. Конфликт в целом закончился, как и следовало ожидать, победой сторонников исконных начал (хотя некоторые из направлений корейского буддизма так до сих пор и не признали безбрачия), но он во многом отвлек буддийских иерархов от борьбы за паству, которая тем временем во все больших количествах уходила к христианам.

Положение изменилось только после 1970 г. В середине семидесятых буддисты резко активизировали свою миссионерскую деятельность внутри страны и даже предприняли попытку выйти на международную арену, начав и там пропаганду корейского буддизма. Конечно, и по энергии, и по размаху, и по вложенным средствам и, следовательно, по результатам буддийская миссионерская деятельность существенно уступала христианской, но, тем не менее, она не пропала втуне. Количество храмов стало быстро расти и к 1989 г. достигло 8.892 (против 1.300 в 1950 г.). В настоящее время можно сказать, что буддизм в Корее находится на определенном подъеме, хотя едва ли его скромные достижения можно сравнить с впечатляющими успехами христианства.

В организационном отношении корейский буддизм состоит из независимых сект (весьма неудачный, но закрепившийся термин), которых в конце 1980-х гг. было 18. Каждая из сект обладает полной автономией, сама решает все вопросы своей деятельности, хотя при необходимости могут созываться и общекорейские буддийские съезды. По сути, секта является самостоятельной автономной церковью. Между сектами имеются немалые различия и в ритуалах, и в теологии. Однако, в отличие от направлений христианской церкви, буддийские секты не считают друг друга еретическими, а, наоборот, признают друг друга.